Отправлено: 17.11.09 19:58. Заголовок: "Дать приют тем, кто в приюте не нуждается." 1 января 1495 года, утро - вечер

 Отправлено: 17.11.09 21:17. Заголовок: Он видел сад. Не тот..

Он видел сад. Не тот, что можно увидеть на земле, а совсем другой, о котором грезит любой праведник, верящий в вечное блаженство.
Рафаэле праведником не был, но и грешником себя не считал.
А сад был великолепен. Освещенный медным, золотым, охровым светом, словно бы солнце замерло над ним за несколько мгновений до того, как опуститься за горизонт, он был полон всевозможных ароматов. И мягкая трава, и множество цветов, и сочные плоды, – все как один запретные. Стоит руку протянуть, услужливо ложатся в ладонь.

Только как сделать так, чтобы не стряхнуть с ветки золотых листьев?

Почему-то он знал наверняка, что если хотя бы один листок с дерева упадет в мягкую как ковер траву, сбегутся все ангелы и святые, и его, попавшего сюда случайно по дороге из ночи в день, выгонят как нерадивого мальчишку школяра, взашей.

Откуда-то издалека доносилось пение. Пели, как и положено, в четыре голоса «Изящную нимфу» Каприоли. Рафаэле скользил между стволов райских древ, пригибался к земле, прятался. Его любовь к подглядыванию проявилась и здесь.
Но ведь нет ничего грешного в том, чтобы наблюдать не вмешиваясь?
Так утешал себя во сне Рафаэле Риарио, тридцатитрехлетний кардинал - камерленго в райском саду подглядывая за поющими ангелами, расположившимися на небольшой полянке, сплошь усеянной маленькими белыми цветами.
Кора дерева, за которым он прятался, была шершавой и теплой. Как Аполлон обнимал Дафну, так Риарио обнимал дерево, превратившись в слух.
А на земле над вечным градом низко нависало пасмурное небо. Невидимые, таяли звезды. Хмурилось, раздумывая, то ли расплакаться дождем, вымыть улицы начисто или оставить все как есть и улыбнуться взошедшим солнцем, сменяя гнев на милость.

Откуда-то из ветвей выскользнула крепкая и цепкая рука, тронула мужчину за плечо, и сад исчез, осыпался в одночасье, превращаясь в брезжащий из окна тусклый свет прохладного римского утра.

Вот так, в шесть часов первого января года 1495 проснулся Рафаэле с фроттолой Антонио Каприоли на устах, на полувздохе.
Открыв глаза, уставился на стоящего перед ним слугу. И на пожелание доброго утра, вместо того, чтобы сказать столь желанное и более уместное: «Пшел вон» ответил:
- Доброе утро.
Сел на кровати, потер ладонями лицо, почти оцарапался о жесткую, короткую щетину. Тоскливым взглядом окинул спальню.
Простыни были смяты, перекручены узлом, покрывало скомкано, будто во сне его преосвященство не бродил по райским кущам, а танцевал с бесами.

Рафаэле всегда спал неспокойно, с самого детства, беспокоя кормилицу и мать. Вскакивал посреди ночи, широко распахнутыми глазами смотрел в темноту, и не мог ничего объяснить из того, что ему привиделось. Хватал воздух ртом, как рыба…
По малолетству же частенько плакал навзрыд, тер кулаками глаза, тяжело всхлипывая. Нянюшка брала мальца на руки, тихонько укачивала, порой до самого утра, пока саму не сморит сон.
Звали ее Нера, черная, и была она цвета темной меди. Женщина с гибкими пальцами, проворными руками, большая и сильная, пышная как хлеб. Мавританская полукровка. Смешливая, улыбчивая. Теплая, пахнущая молоком и медом. Целовала в бледные, влажные от слез щеки, в губы и нос, утирала влагу передником.

Ее волосы пахли лавром…

Слуга, подобно бронзовому истукану стоял напротив, терпеливо ожидая, когда Риарио свыкнется с окружающей действительностью и изволит подняться с постели, чтобы пройти в купальню, где стыла вода. Сам засидится допоздна, потом с трудом проснется, ловя ворон спросонья. А после станет распекать прислугу обзывая бездельниками, да заставит воду опять греть. После этого махнет рукой, досадливо откажется, всем приписав самые страшные грехи и пригрозив генной огненной и недоплатой жалованья за трату дров. Сволочной человек, что и говорить. Капризный, как малолетнее дитя. Въедливый как клоп и как змея ядовитый. Если уж придерется, то потом не слезет, три шкуры спустит из-за какой-либо мелочи.

Вот стоит, смотрит как на врага, думал Рафаэле. Вид несчастный, как у праведника отданного на съедение львам. Терпеливо ждет. Небось, думает о воде и хозяйских капризах. Как ему, простаку, объяснить, что здесь дорого каждое мгновение… Если бы можно было взять из того чудесного сада хотя бы один золотой листик, принести на ладони, чтобы знать, что где-то там есть он, непридуманный райский сад.
Риарио поднялся, потянулся раскинув руки, почти томно простонав. Милостиво позволил слуге сменить рубашку, помочь надеть шелковое многослойное домашнее платье и направился в купальню, где парило восточными курениями и маслами из трав, забивая горячим, влажным воздухом ноздри.

Войдя в купальню, Риарио тут же покраснел от жары. О нем говорили, будто во время убийства Джулиано Медичи лицо его всегда белое и бледное как у девицы, сделалось красным от стыда, и краснело теперь каждый раз от малейшего волнения. Врали. Наговаривали. В то мгновение, которое запомнилось Рафаэле на всю жизнь, молодой кардинал побледнел до синевы, сжал губы и отвел взгляд.

У изголовья на резной скамеечке сел отрок двенадцати лет, с книгой. Пока остальные будут мягко и бережно отирать тело его преосвященства, малец станет переворачивать страницы книги, чтобы Рафаэле по привычке, совмещая приятное с полезным, с утра искал мудрость в строфах. «Наука любви» была крайне занимательным чтивом. А если учесть, что у Риарио появилась новая кухарка – тонкая рыжеволосая девица по имени Мона, тем более. Будет сговорчивой и любезной – увидит хозяйскую ласку и щедрость. Пока не надоест…

Эту пылинку с нее бережным пальцем стряхни.
Если пылинки и нет — все равно ты стряхни ее нежно,
Ведь для заботы такой всяческий повод хорош.
Если до самой земли у красотки скользнет покрывало —
Ты подхвати его край, чтоб не запачкала пыль…

Слуга слишком усердно тонкой тряпицей тер жилистую голень хозяина, закинутую на устланный льняным покрывалом бортик. Отвлекал от поэзии.
Риарио вытянул стопу и оттолкнул усердные руки.
Сбился со строчки. С остервенением вскочил, но тут же, одернув себя, улыбнулся:
- Достаточно.
Отрок закрыл книгу, отодвинулся вместе со скамеечкой назад. Его сменил брадобрей. Не цирюльник, убийца. Рука верная, бесстрашная, пустит кровь по надобности или без. Только скажи. Такому бы армии водить, а он выглаживает хозяйские щеки, слушает, что тот с улыбкой горячо шепчет ему на ухо. И откуда такие красивые руки у него? И лицом хорош, был бы, если бы не вмятины. Задница, что половинки персика, ходит уверенно, вальяжно. Рафаэле вздохнул, и когда тот окончил бритье, поднялся, кутаясь в тут же поданное покрывало, выбрался из огромной посудины, встал босыми ногами на плиточный пол, тряхнул головой, избавляясь от капель. Стоически его преосвященство вытерпел процедуру натирания мазями, чтобы кожа была мягкой и гладкой. Мельком взглянул на свои руки с длинными, тонкими пальцами. Улыбнулся, довольный результатом, потрепал по вихрастой голове мальчишку, державшего подмышкой книгу и, облачившись в чистое, пахнущее свежестью платье, накинув на плечи соболя, длинными, светлыми переходами отправился завтракать.

От науки любви до счетоводства. Образ худенькой Моны, нимфы изящной, после плотного завтрака исчез в одночасье, не осталось и обрывка овидиевой строфы, ни одной ноты Каприоли, ни одного золотого листика райского древа. Бухгалтеры, однообразные, одноликие, будто из одного куска глины сделанные, щепетильные, ожидали Риарио, рассевшись в просторной, вызолоченной комнате полукругом. Второй по богатству после Папы человек, один из самых зажиточных людей Европы, кардинал Рафаэле Риарио собирался начать день с проверки счетов, ибо во всем любил ясность и порядок, а после заняться делами личного характера.
Счетоводы и канцеляры не жалели чернил. В абсолютной тишине слышалось отражающее усердие натужное поскрипывание. Глядя поверх конторки, его преосвященство закусывал губу, думая о предстоящей встрече. Тем временем на кухне туда- сюда тягали чаны с водой, жарили, парили, готовились… Спроси кого-либо к чему – пожмут плечами, промычат что-то невнятное, будто язык отнялся.

Спустя четыре с половиной часа кардинал нетерпеливо отодвинул бумаги, поднялся, вышел из-за бюро и, бросив короткое «Продолжайте», бесшумно удалился прочь. Помимо счетов было у Рафаэле сегодня еще одно важное, очень важное дело.

 Отправлено: 18.11.09 16:36. Заголовок: Ни один, даже самый ..

Ни один, даже самый любопытный взгляд не остановился бы на одиноком путнике. Закутанный в темный плащ мужчина не вызвал бы интереса ни у игривой девы - слишком смурным и усталым было его лицо, ни у вышедшего на ночной промысел грабителя – что взять с человека, носящего столь скромный наряд? И лишь сонный трактирщик, с присущим данному племени безошибочным чутьем, догадался, что с этим господином нужно ухо держать востро. Догадался, но даже намека на понимание не отразилась на его лице. Он очень любил жизнь, старый Понтини, и лишь благодаря своей осторожности дожил до преклонных лет.

Угодливо согнувшись, - спина трактирщика к этому привычна, - и улыбаясь во всю ширину щербатого рта, он поставил перед хмурым господином бутыль с вином и, не желая поворачиваться спиной, отклячив плоский зад, шустро попятился обратно.

Если бы только презренный знал, кто почтил своим присутствием его таверну! Но, даже при всем своем немалом опыте, Понтини и предположить не мог, кто скрывается под личиной скромного путешественника. Впрочем, есть такие вещи, которые нам лучше не знать.

Джованни Борджиа, а это именно он, сделав изрядный глоток, недовольно скривился – это пойло, гордо именуемое вином, одним лишь своим существованием оскорбляло благородный напиток. Но подавив в себе желание свернуть трактирщику шею, - а ведь это было лучшее вино, подаваемое только благородным господам… если бы их нелегкая занесла в это захолустное заведение, - герцог Гандийский лишь скрипнул зубами и, привычным движением коснувшись камзола, уже который раз облегченно вздохнул – драгоценное письмо было на месте.
Он еще раз сделал глоток вяжущего небо напитка, - назвать это вином язык не поворачивался, - и, устало потерев лоб, погрузился в размышления.

Он, сын папы, вынужден, словно вор, скрывать свое лицо. Одетый в простое платье, Джованни ничем не отличался от обычных горожан, и выдать его могла разве что горделивая осанка… Но сейчас, когда путешествие подходило к окончанию, усталость, словно тяжеленный плащ, сгорбила его плечи, стирая тем самым даже эту призрачную разницу. Сон и даже недолгое забытье в объятьях сговорчивой шлюхи было недоступной роскошью… пока письмо не достигнет своего адресата.

"Еще немного и я, наконец, высплюсь", - Джованни откинул голову назад и с облегчением подумал, что до встречи с кардиналом- камерленго оставалось не так уж много времени.

 Отправлено: 18.11.09 19:03. Заголовок: Рафаэле не любил суе..

Рафаэле не любил суеты, но предпочитал действовать быстро. Переодеваться в простолюдина было бы глупо. Изнеженного и холеного господина всегда выдают руки и лицо. А вот личина ученого монаха пришлась кстати. К тому же, таким образом он почти избежал греха лжи перед всевидящим Отцом небесным.
Прятаться, подобно вору ему приходилось разве что для утоления жажды подглядывания и в делах плотских. Да и в последнем случае желанный предмет интереса, иногда со связанными глазами и забитым кляпом ртом, доставляли прямиком в кардинальский палаццо.
Здесь все обстояло иначе. Риарио мог бы послать цирюльника, который помимо брадобрития и врачебных обязанностей, выполнял все поручения его преосвященства, но поступить так означало выказать неуважение к сыну Папы. Посему надлежало явиться самолично, чтобы кроме прочего, удостовериться в том, что с мессером Джованни все в порядке. Сердцу спокойнее, и в случае чего, никаких поводов для придирок.
Риарио относился к тому типу людей, которые стараются все предусмотреть заранее. Помимо прочего, как и всякий параноик, он недоверчиво относился ко всем, кроме себя самого, не без оснований полагая, что люди способны допустить ошибки, результатом которых в последствие может быть великое множество неприятностей.
Избави Боже.
Собирались спешно. Личина монаха францисканца, надо сказать, очень подходила его компаньону, а напускное благообразие выглядело несколько иронично.
Так, ближе к полудню, двое тайными переходами покинули кардинальский палаццо и незаметно «вынырнули» где-то посередь уличной толпы, удачно пристроившись за двумя матронами, одна из которых, громко жалуясь на нерадивого супруга, несла прикрытую тряпицей корзину, а другая волочила за собой упирающегося малого дитятю мужеского полу, лет четырех-пяти от роду.
Влажным ветром тянуло с реки. Несмотря на солнце, которое все-таки решилось выглянуть из-за туч, было зябко. Рафаэле сжимал зубы, стараясь справиться с ознобом. Не мерз он разве что летом, в ярую жару, когда выбеливало солнце раскаленные камни Рима. Все остальное время его преосвященство, которому посчастливилось в юности отведать флорентийского тюремного порядка, жестоко мерз. И хоть был еще молод, но уже иной раз нет-нет, да и грелся, держа под боком девицу или мальчика.
Не приведи Господи – дождь. Не простудиться бы.
Впрочем, подорванное в юности здоровье такой замечательный предлог…
Таверна находилась недалеко от палаццо. Шумная городская толпа окружила их пестрым морем людей, спешащих по своим делам.
- Что взять с этого осла, да простит меня Господь, - сетовала женщина своей товарке.
- Все они одним мирром мазаны, - вздыхала ее приятельница, периодически шикая на неугомонного мальчишку, который то и дело пытался высвободиться из цепкой хватки материнской руки, чтобы остановиться и поротозействовать всласть. Ему, только что начинавшему жить, все казалось удивительно привлекательным. Лет через пятнадцать он сам станет отцом семейства. Будет бранить жену, выказывая той внимание «бьет, значит любит», через пять годков, поглаживая намечающееся пузцо, с тоской взглянет на трех или четырех отпрысков и подумает, быть может, о том, как хорошо было в детстве идти с матерью за руку, и не заботиться ни о чем.
- А что тот служка? Ты обещала рассказать, - понизив голос спросила женщина.
- Тсс, - ее собеседница искоса взглянула на мальца, не при детях мол.
Задумавшись обо всем об этом, Рафаэле чуть не споткнулся, перешагивая порог таверны. Едва ли не выругался. Быстро осенил себя крестным знамением и прошел в не слишком богатый, но чисто выскобленный зал. Знакомую фигуру он увидел сразу, подошел неспешно, так, словно бы считал шаги. Цирюльник молчаливой тенью проследовал рядом.
- Приветствую Вас, любезный друг мой, - почти шепотом произнес Риарио.
- Мир тебе, - нарочито елейным голосом никак не вязавшимся с рябым лицом и наглой ухмылкой отозвался компаньон кардинала из-за его плеча.

 Отправлено: 18.11.09 22:10. Заголовок: - Да, вот так, хорош..

- Да... вот так... хорошо... - простонал Джованни, глядя сверху вниз на стоящую на коленях девушку. Он не помнил, откуда она взялась, но, погруженному во влажные глубины, ему это было неважно. Через какое-то время, содрогнувшись всем телом, он запустил руку в отливающие золотом волосы и намотал их на кисть.
– Довольно. Довольно, я сказал, - жестко произнес он и потянул руку вверх, вынудив тем самым незнакомку поднять голову.
– Лукреция, ты? – только и смог вымолвить он, с ужасом глядя на ту, о которой позволял себе только грезить.
Сестра загадочно улыбнулась и аккуратно промокнула пальцами уголки губ:
- Мессер, мессер, проснитесь, - нежно прошептала она и неожиданно низким голосом добавила, - вы спите уже несколько часов.

Герцог резко дернул головой, чарующее видение пропало, а вместо золотоволосой красавицы на него смотрел противного вида старикашка.
- А, это ты трактирщик, - пробормотал Хуан и, брезгливо стряхнув руки Понтини, сквозь зубы процедил, - как посмел ты ко мне прикоснуться?

- Вы стонали во сне, мессер, - злосчастный старик, чувствуя, что сейчас будут бить, втянул голову в плечи и, выражая всем своим видом смирение, добавил, - наверное, вам снился кошмар.
Он мог бы еще добавить, что если господину так хотелось спать, у него есть прекрасные, - во всяком случае, лучше, чем неудобная скамья, - комнаты, но, как уже говорилось, Понтини любил жизнь.

Джованни сжал кулаки, испытывая не просто желание, а потребность проредить трактирщику оставшиеся зубы, но, вспомнив о своем деле, постарался взять себя в руки. Быстро дотронувшись до камзола и убедившись, что драгоценное письмо на месте, он, уже не задумываясь, насколько это подходит скромному путешественнику, прошипел:
- Ты меня разбудил, а теперь уйди. Или… принеси-ка мне что-нибудь поесть.

Через какое-то время, насытившись, Джованни, пришедший в более благодушное расположение, стал нетерпеливо посматривать на дверь. В ожидании время всегда тянется медленно, но на этот раз его ожидание было скоро вознаграждено.

- И вам доброго дня, - неопределенно ответил он, улыбаясь Риарио одними глазами. Покосившись на спутника кардинала, герцог Гандийский резко встал со скамьи и, незаметно разминая затекшие мышцы, тихо произнес, - думаю, что мы можем покинуть это жалкое пристанище.

 Отправлено: 18.11.09 22:53. Заголовок: Риарио окинул взгляд..

Риарио окинул взглядом заведение, затем внимательно, чуть щурясь, воззрился на мессера Джованни. Рафаэле всем своим видом излучал благость. Не хватало только золотистого сияния вокруг головы, хоть пиши с него святые образы. Несомненно, вышло бы весьма похоже то на одного великомученика, то на другого. Выдавала лишь грубая складка с правой стороны у губ. Неоспоримое доказательство частых саркастических усмешек.
Мессер Джованни был в полном порядке. Похоже, немного замерз, немного раздражался от того, что его заставили ждать… Но за исключением таких сущих мелочей, все было просто отлично. Жив, здоров, невредим.
И все так же нетерпелив.
Радушный прием, который намеревался оказать Риарио, все исправит.
Когда трактирщик обратил на них внимание, сложив руки лодочкой, Рафаэле кивнул старику.
Улыбка вышла почти ангельской.
Приправленная таким веским аргументом как свирепый взгляд цирюльника, откровенно говоривший о том, что одно лишнее движение или слово будет означать большие неприятности, подействовала как чудодейственное зелье, которое отнимает у человека возможность видеть, слышать и говорить. Старик сразу же сделался слеп, глух, и поспешил скрыться долой с глаз двоих добрых фра и одного усталого путника.
Пряча холеные руки в рукавах, щурясь от колкого, не способного согреть январского солнца, Рафаэле через несколько мгновений торопливо шагал по улице, лавируя между прохожих, норовивших сбить с ног.
Молчал, ожидая, что скажет мессер Джованни.
Его преосвященство никогда не заговаривал первым, даже в шахматы предпочитал играть черными фигурами.

 Отправлено: 19.11.09 16:53. Заголовок: Только полный идиот ..

Только полный идиот будет вести беседы на улице, а Джованни, как истинный Борджиа, тупоумием не страдал. Привыкший въезжать в город во главе армии, приветствуемый оглушительными криками толпы, сейчас герцог Гандийский шел, низко наклонив голову, стараясь таким немудрящим способом уберечь себя от любопытных взглядов – слишком деликатной была его миссия. Да и Фердинанд, король Испанский, вряд ли пришел бы в восторг от пренебрежения его запретом.

Так в полном молчании они и проделали весь путь. И лишь с удобством расположившись в жарко натопленной комнате, Борджиа произнес:
- Я благодарен, Ваше преосвященство, за ваше гостеприимство. Думаю, что слова о том, что о моем визите не должна знать ни одна живая душа, - короткий взгляд в сторону цирюльника, - будут излишни.

Джованни внимательно посмотрел на кардинала, - когда речь идет о собственной жизни, лучше сказать дважды, чем замолчать навеки, - но лишь безмятежный взгляд был ему ответом. Впрочем, ангельский вид Его преосвященства, способный ввести в заблуждение кого угодно, - вам нимб не натирает, Ваше преосвященство? – нисколько бы не убедил герцога, если бы не понимание, что пока у Рафаэля Риарио здесь есть свой интерес, опасаться нечего. Вопрос только в том, насколько этот интерес пересекается с интересами самого Борджиа.

 Отправлено: 19.11.09 17:19. Заголовок: Будто бы пав, велики..

Будто бы пав, великий Вавилон щедро рассыпал роскошь, и часть ее вместе с грехом, по счастливой случайности вызолотила Рим, а заодно и кардинальские покои. Ханжеству, как и всему прочему, должна быть мера, думал Рафаэле. Когда ты неприлично богат, скрывать это примерно так же глупо, как глупо бахвалиться. Рядиться в одежды смиренной бедности, имея все, что нужно для безоблачной жизни и даже больше, грешно.

Многие считали его скупым, но Риарио просто знал счет каждой монете и был слишком осмотрителен для того, чтобы впадать в истинную расточительность.
Он внимательно считал время, людей и деньги. А кроме них еще и возможности, перспективы и приоритеты. Жалованное когда-то Сикстом IV богатство этот человек старательно приумножил, вкладывая средства в наиболее надежные и выгодные дела с наименьшей степенью риска. Что греха таить, пересчитывать Рафаэле Риарио любил почти так же, как любил красоту или искусство. Не важно, считал ли он деньги, музыкальные такты, шаги танцующих или узорчатые плиты пола под ногами, занятие это доставляло ему почти такое же удовольствие, как подглядывание.

Эта маленькая страстишка, которую Рафаэле смертельным грехом не считал, проявилась еще в раннем детстве, когда смышленый мальчуган понял, что люди более естественны тогда, когда их никто не видит. А самые настоящие они в трех случаях: когда боятся, когда спят и когда занимаются любовью. В погоне за человеческим естеством Риарио насмотрелся достаточно, чтобы к четырнадцати годам перестать удивляться чему бы то ни было. Будь у Рафаэле смелости чуть поболее и стыда чуть менее, мир, пожалуй, увидел бы достойное продолжение новелл Бокаччо. Но как верный обету исповедник Рафаэле никогда не мог рассказать кому бы то ни было о том, что видели его глаза.
Он также не был сплетником, а то, что собирал рассказы обо всех, кто хоть мало-мальски его интересовал, означало лишь то, что его преосвященство хочет быть осведомленным обо всем: от меню до имени любовницы или любовника, от недомоганий до содержимого ночной вазы. Мало ли что. Может статься, пригодится.
Именно таким образом Риарио знал, что сын Борджиа пошел в отца, горяч, ненасытен, совершенно не интересуется супругой, и отчего-то предпочитает блондинок. Знал также, какой прием следует оказать прибывшему инкогнито герцогу Гандии.

У порога черного входа их встретили слуги. Двое молодых людей, которые тут же накинули на плечи хозяина и гостя подбитые мехами многослойные шелковые халаты. Кардинал сел на скамеечку, и один из слуг принялся его переобувать. Такое же внимание было оказано мессеру Джованни. Следом пришел распорядитель. Услышав от него о том, что все готово, Риарио снова благостно улыбнулся, думая о том, как славно он все предусмотрел.

На первое время расположились в кабинете. Высокие окна были прикрыты, чтобы не бил в глаза яркий полуденный свет. В воздухе витал едва уловимый аромат дорогого дерева. Всюду, не без вкуса, были расставлены бронзовые статуэтки. Нимфы, купидоны, сатиры. Иногда в довольно причудливых недвусмысленных позах. Фантастические звери и птицы украшали потолок. Рафаэле стоял у окна. На фразу мессера Джованни кардинал обернулся и медленно кивнул. Напоминать о молчании не было нужды, ибо оно было в интересах Риарио, а свой интерес его преосвященство, как и всякий делец, чтил, пожалуй, поболее Бога. Отпущенный нетерпеливым жестом цирюльник поклонился и скрылся с глаз долой.
- Полагаю, Вы устали с дороги. Нужно освежиться и пообедать, - как всегда негромко и мягко ответил он, вопросительно изогнув бровь, глядя на герцога Гандии.

Второй раз за день приготовили купальню и чистое белье, одежду и двух женщин, которые должны были развлекать молодого Борджиа, пока он будет нежиться и плескаться в теплой воде. В белых, прямых рубахах до пят, как невесты, девицы – уже далеко не невинные Нанна и Дольче, взмокшие от пара и жара, ждали появления гостя в купальне. Хихикали в кулачки, полупьяные в тайне отведавшие хозяйского, с медом, вина. Утирали рукавами вспотевшие лица. Змеями вились светлые кудри одной и ореховые – другой. Сквозь рубахи проступали твердые, белые, еще не совсем оформившиеся груди. Босые ноги оставляли на мраморном полу аккуратные, узкие и маленькие следы. Господь заповедовал делиться с ближними, и Рафаэле, проявляя гостеприимство, делился от души.

 Отправлено: 20.11.09 11:59. Заголовок: "Держи ладонь от..

..."Держи ладонь открытой, отдавай людям, сколько можешь – вернется сторицей"...

Посмотрев на хихикающих девиц и по достоинству оценив их молодость и красоту, Борджиа с наслаждением погрузился в горячую воду. Усталость брала свое, и Джованни с сожалением подумал, что сейчас он просто не в силах в полной мере воспользоваться гостеприимством кардинала…
Откинув голову назад, он лениво принимал легкие прикосновения умелых рук и губ, но по мере того, как вода освежала его тело, проходило и дремотное состояние молодого герцога.

Темноволосая Нанна, не без оснований опасаясь вызвать неудовольствие у гостя, на секунду прервавшись, хихикнула, почувствовав, что ее усилия, наконец, вознаграждены.
Стоявшая за спиной вторая девица втирала ароматные масла в плечи Джованни, мышцы постепенно теряли каменную напряженность, - Дольче знала, как делать массаж уставшему мужчине, - та же часть тела, которая до того пребывала в состоянии покоя, напротив, приобрела столь желанную твердость.

Герцог положил руку на голову Нанны и, вспоминая свой сон, слегка потянул ее за волосы. Как оказалось, это было не самым лучшим решением – девица, восприняла жест, как приказ проявить еще больше старания и, увеличив темп, невольно задела его острыми зубами.

- Осторожнее, - прошипел Джованни, но, пресекая возможные извинения, лишь сильнее прижал голову девушки к своему животу.
Дольче, закончившая массаж, обошла купель и вопросительно посмотрела на дорогого гостя – есть ли у него какие-нибудь особые пожелания. Риарио хорошо вышколил своих женщин – для них не существовало слова "нельзя".
Но на этот раз Джованни вполне устроила роль принимающего, а не дающего, и, нехотя обведя пальцем вокруг темного соска предлагающей всю себя девицы, он лишь отрицательно покачал головой и полностью отдался во власть опытной Нанны.

…Через какое-то время, чувствуя себя заново родившимся, герцог Гандийский, прошел в выделенные ему покои и, с облегчением увидев, что никто не решился тронуть пропитавшуюся дорожной пылью и потом одежду, - на это было обращено особое внимание, - быстро проверил подкладку камзола. Он удовлетворенно хмыкнул – письмо было на прежнем месте.
Воистину, Риарио хорошо знал, когда стоит проявить любопытство, а когда… погодить.

Брезгливо, - и это убожество я носил все эти дни, - повертев в руках одежду, Борджиа, не мудрствуя лукаво, с усилием оторвал лоскут ткани, удерживающий послание и, подумав, просто убрал письмо себе за пазуху…

Любому драгоценному камню необходима достойная огранка, и уже ничем не напоминая незаметного путника, - разве мог кардинал предложить гостю скромное платье? – Джованни вошел в комнату, где их ждал накрытый стол. Теперь основной задачей герцога было рассказать о себе так, чтобы, удовлетворив вполне понятный интерес хозяина, не сказать ничего лишнего.

 Отправлено: 20.11.09 17:00. Заголовок: Шла рождественская н..

Шла рождественская неделя, а потому повсюду ели, пили, веселились от души. До шестого дня января, Крещения Господня, по улицам будут праздно шататься молодчики, обнимать девок, распивать вино, горланить песни.
До утра будут гореть огни.
И даже голиарды, перестав поясничать, станут показывать сцены более благообразные, чем всевозможные простенькие комедии на тему плотских утех. Мир будет радоваться с непосредственностью малого дитяти…
Палаццо Риарио не был исключением, здесь тоже праздновали, но иначе, тише. Не таились. Просто его преосвященство не любил громких звуков и слишком ярких красок. Избегал излишеств, ибо пресыщение – враг удовольствия.
Устланный белой скатертью стол ломился от яств. Сочное мясо молодого теленка, приправленного турмериком и имбирем, издавало манящий аромат. Под крышкой томился золотистый чечевичный суп с фазаном, потроха дичи размяли и сдобрили маслом, сделав из них нежнейший паштет с кориандром и ломбардским орехом. Благоухал свежеиспеченный, еще теплый и дышащий хлеб. В трапезной растопили камин, распахнули ставни, чтобы было светло и уютно.
Слуга проводил мессера Джованни в трапезную, где, расположившись в полукруглом кресле с резными подлокотниками и красной бархатной подушечкой, его ожидал Рафаэле.
Кардинал едва заметно улыбался. Судя по всему, молодой Борджиа действительно хорошо отдохнул. Теперь не мешало бы хорошенько пообедать, чтобы блага земные порадовали душу и тело.
Слуги, закончив сервировку и разлив вино, по просьбе Рафаэле покинули комнату. Последней, торопливо вытирая пухлые руки о передник, вышла дородная женщина средних лет – кардинальская «нянька», сводня.
Если понадобится, он позовет прислугу потом, а лишние уши сейчас ни к чему. Рафаэле смиренно пряча глаза, как будто и правда Бог мог его видеть, прочел молитву, затем принялся обедать. Прожевав лакомый кусочек, отерев салфеткой кончики пальцев, Риарио обратился к гостю:
- Вы весьма удачно прибыли в Рим в дни праздников, любезный мессер Джованни. Хорошие дни.

 Отправлено: 21.11.09 11:32. Заголовок: Во многих грехах, на..

Во многих грехах, наверное, можно было бы обвинить кардинала, - а кто из нас безгрешен? - но в отсутствии гостеприимства - ни в коей мере.

После того, как пропитавшая поры дорожная пыль смыта, а мужской голод утолен, самое время порадовать свое чрево. И не отнюдь жестким мясом из трактира Понтини, - будь он трижды проклят, я едва не сломал себе зуб, - ведь просто набить желудок недостойно герцога…

…Богато накрытый стол радовал глаз, камин так и манил к своему живому теплу, - прислуга, бесшумно покинувшая комнату, явно знала свое дело, - во всем ощущалось желание хозяина порадовать своего гостя. Отдохнувший от дорожных мытарств, Джованни вольготно развалился в кресле и, вслед за кардиналом приступив к трапезе, почувствовал, наконец, полное умиротворение.

- В дни празднеств легко затеряться, - в тон Риарио ответил он и, зная, что лучше сказать немногое, чем вообще ничего (в первом случае собеседник только домыслит, во втором же его фантазия может быть беспредельной), добавил. – Впрочем, даже если бы улицы Рима были пустынны, я бы все равно приехал. Теперь же…

Он резко замолчал и, приподняв кубок с вином, - этот божественный напиток не шел ни в какое сравнение с тем пойлом, которое подавали в трактире, - произнес:
- Позвольте, друг мой, отблагодарить за Ваше гостеприимство, подобное которому не так уж часто встретишь, за помощь, которую вы бескорыстно оказываете нашему семейству, - при слове "бескорыстно" по губам молодого человека скользнула незаметная улыбка, - и за ваше умение не задавать вопросы, - с явным намеком закончил он.

Сейчас, когда наступило насыщение, Джованни с сожалением вспомнил о нежном теле Дольче – уж чем-чем, а темпераментом герцог пошел в своего отца. Он с кошачьей грацией потянулся:
- Понимаю, что вряд ли могу вас чем-нибудь удивить, Но позвольте, Ваше преосвященство, хоть малостью отблагодарить вас за прием. В городе есть одно место...

Под воздействием винных паров бдительность Борджиа оказалась притуплена, и он искренне посчитал, что вполне может прогуляться по улица Рима.

 Отправлено: 21.11.09 15:29. Заголовок: Несмотря на лояльнос..

Несмотря на лояльность Риарио не был ни льстивым, ни чрезмерно угодливым. Именно это, особое чувство меры спасало его преосвященство, пережившего смену двух Пап, от неприятностей. Никто не мог упрекнуть Риарио в неверности, но никто также не мог поставить ему в вину прислужничество.

Кроме прочего он не был столь заносчив, чтобы гнаться за призрачным престижем, не опускался до бахвальства, жонглирования чьими-либо именами. И хотя весть о предстоящем появлении мессера Джованни в Риме кардинал воспринял как приятную возможность оказать услугу, которая затем может быть поводом для другой услуги, буде та самому Рафаэле пригодится, прибытие гостя и связанные с этим хлопоты, прежде всего, спасали Риарио от скуки. Поэтому в ответ на неудавшуюся попытку острословия мессера Джованни Рафаэле взглянул на того внимательно поверх бокала с вином, а затем, сделав глоток, прямо и широко улыбнулся, давая гостю понять без слов, что шутка оценена по достоинству, но острота носит характер расхожий. Улыбка имела оттенок добродушный и мягкий, ведь для того чтобы научиться блестяще острить требуются годы.

Сдобренный тумериком мясной сок оставлял на салфетке яркие, желтые следы. Прачки, стирая руки в кровь, замучаются усердно отстирывать и выбеливать их. Но тумерик способствует лучшему выделению желчи, а Рафаэле после заключения во Флоренции страдал слабостью желудка. Там, где другие объедались, Риарио порой поневоле постился. Ни одна кардинальская трапеза не обходилась без множества специй, бывших на вес золота, и в том была серьезная необходимость.

- Почему бы и нет, - мужчина пожал плечами, обмакнул руку в чашу с водой, в которой была толика розового масла, промокнул пальцы салфеткой. Пустая тарелка была отставлена вбок. Можно было понять, о каком месте идет речь.

О брезгливости его преосвященства ходили слухи. И не безосновательно. Рафаэле не любил быть первым после кого-то, и никогда не пил из общей чаши. Как в искусстве, так и в любви был разборчив. Никогда не выбирал девиц с плохими зубами, ибо это иной раз означало, что, будучи невинны внизу, они грешны устами. Свои чудесные цветы в саде земном этот человек находил и срывал сам. Грана, кардинальская сводня, перед тем как предоставить какую-нибудь девицу для Риарио, тщательно осматривала ее.

Он вновь вспомнил о Моне, нимфе изящной. Мона, Симона, дочь святого Петра. Замарашка и безотцовщина. Покажи кому этот недозрелый побег, посмеются. Худая, да еще и мерзля, как говорила Грана, все время жмется у очага, не согреет постель. Ее саму нужно греть да укутывать в одеяла. Бока что у недокормленной кобылки. Ручки тоненькие как веточки, сама едва ли не позрачная. Но глаза цвета летнего неба, яркие и чистые как у ребенка. Рот большеват, на щеках веснушки, но когда улыбается – загляденье, и на душе отчего-то радостно. А все-таки, как бы там ни было, на его придирчивый взгляд девушка действительно была изысканна и изящна, словно бы создана для всяческой заботы.

- Почему бы и нет… - чуть тише повторил Рафаэле. Мысли о новенькой нескладушке вызвали на лице кардинала подобие мечтательной улыбки. Если в этом как изволил выразиться мессер Джованни «месте» найдется что-либо похожее, Риарио утолит свой пыл, и к делу срывания желанного цветка принадлежащего святому Петру можно будет приступить более разумно.
- Если там есть место чистоте, я с радостью составлю Вам компанию.

 Отправлено: 22.11.09 11:29. Заголовок: Молодость тем и хоро..

Молодость тем и хороша, что позволяет пренебрегать тем, что не хочется видеть. Поэтому скрытый смысл улыбки кардина ускользнул от внимания Борджиа.

- Разве мы бродячие псы, чтобы возиться в грязи? - Джованни пожал плечами. - Дешевые шлюхи хороши лишь для голытьбы. Не думаю, что беззубая девица способна зажечь огонь в крови.
Герцог издал негромкий смешок - именно в этот момент он вспомнил острые зубки Нанны и подумал, что случаются и исключения из правил.

Нельзя забывать, что излишняя брезгливость - роскошь для военного, на войне нет места церемониям. Но настоящий Борджиа не будет пользоваться тем, что доступно всему остальному миру. И Джованни предпочитал платить деньги той, которая дарила свое тело ему одному. Или хотя бы немногим.

Неподалеку от палаццо кардинала жила некая монна Франческа по прозвищу "Гаттина", редкую красоту... и прочие умения которой, герцог Гандийский вспоминал с особой грустью. Так почему бы не нанести визит прекрасной даме, раз уж все так замечательно складывается? Джованни уже и думать забыл о том, как в последнюю встречу оскорбил ревнивую итальянку. Хотя какое это оскорбление? Просто указал зарвавшейся женщине ее место.

 Отправлено: 22.11.09 15:01. Заголовок: Трапеза подходила к ..

Трапеза подходила к концу. Вернувшаяся прислуга проворно и быстро сменила посуду. Подали новые салфетки и чаши для омовения рук.
Настал черед десерта. На блюдах красовалась сладкая, мягкая выпечка; а в специально сделанных «корзинках» - печеные яблоки, политые слюдяным сахарным сиропом, засахаренные вишни, абрикосы и разрезанные на две половинки персики, внутри которых вместо косточки был орех.
На белую скатерть встали хрустальный кувшин с серебряными донцем и ручкой, чтобы наслаждающийся вкусом вина мог вдоволь налюбоваться цветом, и кубки. Вино в кувшине имело янтарный оттенок и обладало более сладким и легким букетом. Горчинка здесь была весьма уместна, и приятно оттеняла вкус десерта.
Риарио, аккуратно разделывая одним ножом скрепленные при помощи сиропа половинки персика, доставал при помощи другого ножа первым делом «косточку» орех.
Лакомство это его преосвященство любил с детства, а поэтому готовили его в палаццо кардинала по любому торжественному поводу, на радость Рафаэле и его гостям.
Рядом, под рукой находилась небольшая посудина со сливками. Аккуратно опуская засахаренную вишню с орешком внутри в сливки, Риарио улыбнулся собеседнику:
- В таком случае я полностью положусь на Вас, мой друг, как на знатока приятных мест… - окончание «для псов породистых» было произнесено уже мысленно, - кардинал отправил вишенку в рот и, опустив взгляд, медленно разжевал ее, на этот раз вместе с орешком.
Близился вечер. Зимой день недолог. Не успеешь и глазом моргнуть – вот и промелькнул. Солнце пробегает по небу, то и дело прячась за покрывалом туч, словно беглянка любовница, от порога дома, где делила ложе с одним, к порогу другому, к постылому ложу супруга.
И скоро настанет пора зажигать огни.

 Отправлено: 23.11.09 13:33. Заголовок: Недолгим было счасть..

Недолгим было счастье. Джованни со вздохом сменил платье на более скромный наряд: не для того он выдержал этот нелегкий путь, чтобы в самом конце раскрыть инкогнито. В нетерпении, словно жеребец, которого привели на случку, он едва не пританцовывал. В двадцать лет и десять минут промедления кажутся вечностью.

О, монна Франческа, сколько же жарких ночей было проведено в твоих объятиях! Что Нанна, что Дольче были прекрасны, но пышные формы куртизанки возбуждали Борджиа больше, чем тонкие фигурки наложниц кардинала... Джованни вспомнил, как одна из них повернулась к нему спиной и, словно случайно, наклонилась, открыв тем самым взгляду аккуратные ягодицы... Нет, мягких женских форм здесь не было и в помине. И, если бы не орехового цвета кудри, можно было бы подумать, что герцогу себя предлагает мальчик. Впрочем, если верить тому, что шепотом говорилось о Риарио, то полудетская угловатость девиц вполне объяснима...

Удивительное дело, но не склонный делиться Борджиа, сейчас искренне хотел, чтобы это тайное местечко понравилось его спутнику. Сыграло ли здесь роль банальное мужское соревнование или же речь шла о благодарности за приют и желании в некотором роде отблагодарить за гостеприимство, Джованни и сам не знал. Да и какая разница, если еще немного, и он припадет к теплой груди послушной, почти всегда послушной, любовницы.

...Сумерки неотвратимо наступали, но это было только на руку двум прохожим. Ветер, казалось, пробирал до костей, но и дорога была недолгой. Уже перед самой дверью Борджиа помедлил, - не стоило забывать, что визит наносился не к благонравной матроне, а к женщине, у которой уже могли быть... гости, - но, самоуверенно посчитав, что все прочие могут идти искать пристанище в другом месте, громко постучал в дверь.

 Отправлено: 23.11.09 14:48. Заголовок: В этот вечер монна Ф..

В этот вечер монна Франческа сидела в гостиной, расположенной рядом со своим будуаром, одетая в нарядное платье цвета красного вина с накидкой цвета благородной охры, только по привычке – обычных гостей куртизанка, прозванная Гаттиной (Кошечкой), сегодня не ждала. К скольким ухищрениям когда-то пришлось прибегнуть, чтобы вечерами ее дом был полон поклонников, к стольким же пришлось обратиться сейчас, чтобы ни один не пришел и, что было гораздо сложнее, ничего не заподозрил.
Гаттина ждала уже давно, хотя человек, полностью забравший себе право распоряжаться ее временем и отдавать приказы, не мог явиться раньше, чем настанет глубокая ночь, а на улице пока только начинали сгущаться сумерки.
На подушках рядом с креслом расположилась ее воспитанница, тринадцатилетняя Элиза, неловкая и угловатая, но в которой уже начали угадываться черты настоящей куртизанки. Гаттину это радовало – беря ее к себе в дом три года назад, она не ошиблась в выборе. Элиза медленно читала вслух «Метаморфозы» Овидия, пытаясь пробраться сквозь латынь к обстоятельствам, при которых прелестная нимфа Дафна превратилась в лавровое дерево. Гаттина машинально поправляла ее, думая о предстоящей встрече, не имеющей ничего общего с любовной.
Стук у входной двери заставил ее вздрогнуть и побледнеть – так рано она все-таки не ждала. Гостя следовало встретить - Гаттина поднялась с кресла, знаком велев Элизе следовать за собой. Каково же было ее удивление, когда она увидела, что гостей двое. Изумлению суждено было усилиться, когда в одном из них, одетом в платье, совершенно не подходящему ему по статусу, она угадала своего покровителя.
- Ваша светлость, - мгновенно овладев собой, опытная куртизанка вплела в свое восклицание и радость, и приятное удивление, и легкий упрек – нельзя же дать понять, что она совсем не помнит того, как закончилась их последняя встреча.
В глубине души Гаттина возрадовалась своей многолетней привычке, благодаря которой она была хорошо одета, в волосы ее были вплетены жемчужины, а щеки были чуть тронуты румянами.

 Отправлено: 23.11.09 15:38. Заголовок: Смешно было бы ожида..

Смешно было бы ожидать от подобной особы верности, да и не нужна она, если задуматься, но Джованни не без самодовольства отметил, что он застал Франческу без гостей... В голосе Гаттины не было смущенно-виноватых ноток, а, значит, не придется вытаскивать из-за полога незадачливого любовника. Да и вряд ли она бы сама открыла дверь, если бы в этот момент предавалась любовным утехам.

Герцог кинул взгляд на спутницу куртизанки и, отметив, что худосочная девица как раз во вкусе кардинала, довольно ухмыльнулся.

- Ты ждала меня, сладкая? - уверенно, словно и не было ни ссоры, ни разлуки, прошептал он и провел тыльной стороной ладони по лицу Франчески и, игриво дернув ее за ухо, но с ноткой легкой угрозы поинтересовался. - Ты же не будешь держать нас на пороге?

Впрочем, Борджиа и не ждал разрешения. Поманив Риарио за собой, он быстро прошел в комнату и, протянув руки к очагу, произнес:
- Располагайтесь... мессер.
Рассказывать женщинам о том, кого именно он привел в гости, Джованни предоставил кардиналу... Если он того захочет.

 Отправлено: 23.11.09 18:05. Заголовок: По окончании обеда Р..

По окончании обеда Рафаэле, извинившись, ненадолго покинул своего гостя, предоставив тому двоих слуг, чтобы выполняли все, что потребует от них молодой Борджиа. Предложение мессера Джованни выглядело очень заманчивым. Риарио, в большей степени бывший человеком настроения, сейчас испытывал простое человеческое любопытство. Женщина, которую выбирал мужчина, не проронив ни слова, говорила если не обо всем, то о многом…
- Поживее, - голос кардинала звучал негромко и мягко, но девица, шнуровавшая ворот его богато украшенной вышивкой рубашки, отчего-то смешалась, быстро кивнула и заторопилась, опуская глаза. Тонкие пальцы путались в лентах.

Облаченный в темно-синий благородного оттенка бархат, кутаясь в отделанный черными соболями плащ, Рафаэле на пару с мессером Джованнии тайно покинул палаццо.
Цирюльнику было велено выйти немногим позже и находиться поблизости дома куртизанки.

Ждать до завтра – заблужденье,
Не лишай себя отрад:
Днесь изведай наслажденье
Торопись, и стар и млад.
Пусть, лаская слух и взгляд,
Праздник длится бесконечно.
Нравится – живи беспечно
В день грядущий веры нет.*

Вечер выдался прохладным, воздух казался морозно острым. Сквозь набежавшие тучи проглядывало стремительно темнеющее небо. Тонзуру его преосвященство спрятал под беретом в тон платью. Лицо - под маской из тонкой, хорошо выделанной кожи, позволяющей разглядеть только глаза, губы и подбородок. Белые руки упрятал в тесный футляр перчаток. Не пренебрег Риарио и собственной безопасностью, вооружившись «пятью пальцами» остро заточенной стали.

Охра, шафран и золото дома куртизанки резко контрастировали с синевой зимнего вечера. Смесь запахов, среди которых курения востока и ароматные травы местных лугов, поначалу казалась слишком навязчивой. Расписанные тонкой кистью стены были призваны создавать уют. «Фрескам» этим, подражающим античности, впрочем, не доставало изящества, но для посетителей монны Франчески главным сокровищем были, конечно же, не сцены из античных любовных историй. Переступив порог богато убранной комнаты, Риарио мягко улыбнулся, обозначив приветствие женщине и ее воспитаннице. Привычка к любезности не покидала его преосвященство даже в самых пикантных обстоятельствах, но называть своего имени мужчина не торопился. Ясноглазая, по-детски щуплая девица возрастом не более тринадцати лет, держала книгу, заложив страницу указательным пальцем и смотрела на пришедших мужчин со свойственным детям интересом.

Скрытый текст

Лоренцо Медичи, «Вакхическая песня»

 Отправлено: 24.11.09 18:55. Заголовок: Мессер имя называть ..

Мессер имя называть не пожелал. Гаттина отнеслась к этому спокойно - его привел Хуан Борджиа - только взглядом, хоть и непринужденным, но достаточно внимательным скользнула по лицу и рукам пришедшего, после чего недвусмысленно посмотрела на Элизу. Та испуганно вздрогнула, но быстро приняла спокойный вид и, поднимаясь с подушек, проговорила:
- Мессер, у нас тепло, позвольте мне помочь вам снять плащ.
Гаттина одобрительно улыбнулась воспитаннице. Скоро она ушлет ее в свою комнату, но пока та может остаться и поучаствовать в беседе. Куртизанка очень надеялась, что беседа не будет слишком долгой. Она перевела взгляд на Джованни, который смотрел на огонь, и, как будто впервые, увидела роспись, выведенную рядом с камином - золотой дождь, имеющий весьма недвусмысленные мужские очертания, проливался на лежащую на постели Данаю, чье отношение к происходящему было тоже весьма понятным. На секунду на лицо Гаттины набежала тень. Против золотого дождя она бы ничего не имела.
В сентябре месяце не она единственная поставила все свои сбережения, щедро приправленные деньгами, срочно взятыми в долг, на лошадь, принадлежащую Чезаре Борджиа. Дело казалось настолько верным, что она даже не задумывалась о тех последствиях, которые могут случиться в случае неудачи. В своем воображении у нее уже рисовались картины благоденствия, ждущего ее в случае выигрыша. Лошадь проиграла. Картины благоденствия так и остались пустыми фантазиями, а ее жизнь теперь зависела не только и не столько от щедрости покровителей и их благодарных друзей и гостей, сколько от воли "человека в черном", которого она и ждала в этот вечер...
Взгляд куртизанки вновь сошелся на фигуре старшего сына папы. Она вперилась взглядом в его несоответствующий положению костюм, и ее брови чуть дрогнули, словно их хозяйка собиралась придти к какому-то важному решению.
- Вы давно не были у меня, Ваша светлость. Как видите, здесь ничего не изменилось. В вашей жизни наверняка произошли перемены, гораздо более значительные?

 Отправлено: 25.11.09 12:16. Заголовок: Хорошая куртизанка н..

Хорошая куртизанка ни словом, ни взглядом не покажет своих забот... А Франческа была опытной жрицей любви. Поэтому, не увидев ничего, что могло бы отвлечь его от определенного рода мыслей, Борджиа лишь усмехнулся:
- Ты ведь только о платье, сладкая?
Дав понять таким образом, что не для ответов на вопросы он сюда пришел, Джованни подошел к Гаттине и, привлекая ее к себе, на самое ухо прошептал:
- Так покажи же, что ничего не изменилось, - и, покосившись в сторону Риарио, добавил, - я обещал своему... другу очень теплый прием.

 Отправлено: 25.11.09 20:28. Заголовок: Мягкий свет давал зо..

Мягкий свет давал золотистые блики на украшенные росписью стены. Ароматы действовали расслабляющее. Исподволь поглядывающий по сторонам Рафаэле согрелся и теперь блаженно щурился, как сытый кот, оказавшийся на ярком июльском солнце.
Мессер Джованни уже увлекся любовной игрой и теперь ворковал с куртизанкой, недвусмысленно давая понять, что от нее требуется. Нетерпение это, охватывающее всякого здорового мужчину в близости желанного объекта, было естественным.
В предвкушении альковных удовольствий, перед желанием, как перед Господом, люди из плоти и крови были равны.
Риарио снял перчатки, заткнул их за пояс. Он не без сожаления заметил испуг девочки, но виду не подал. «Бедная козочка, она словно волка увидала» - мужчина беззвучно вздохнул, позволяя воспитаннице монны Гаттины помочь ему снять плащ. Будто бы случайно перехватил изящное, по-детски тонкое запястье и бережно придержал в руке, словно птицу, давая тем самым понять, что опасаться его не стоит. В этот момент на дикого хищника Риарио никак не походил. Когда требовалось, Рафаэле мог быть удивительно бережным. Будто бы сейчас обращался с очередной античной диковинкой. Ладони Риарио были теплыми и мягкими. Воспитанница куртизанки довольно быстро справилась с плащом, сложив его аккуратно и верно, как полагалось, чтобы не помять темную дорогую ткань.
Одно из самых притягательных свойств юности – чистота, которая порой выглядит привлекательнее всех прочих красот. У чистоты был свой вкус и запах. Запах морозного утра, светлеющего за окнами и сладковатый вкус подогретого молока.
Заметив ранее книгу в руках девицы, он взял ее ладони в свои и, пристально глядя сверху вниз, негромко спросил:
- Какая история интереснее всего? – вопреки своим собственным предположениям относительно предстоящих развлечений, мужчина вдруг поймал себя на мысли о том, что желание, которое он испытывал к юной Моне, сейчас не беспокоило его.
Более того, к стоящей перед ним девице, он не испытывал влечения тоже, хотя та, несомненно, в другое время выглядела бы привлекательно, даже несмотря на детскую угловатость и неловкость. Не отпуская правой руки, он увлек девочку за собой, кивком указал на книгу. Сам Риарио устроился в кресле, предназначенном для гостей, наклонившись вбок и опершись локтем левой руки на изогнутый подлокотник.