Отправлено: 18.11.09 22:17. Заголовок: "Политика вы сделали поэтом" - сентябрь 1494 года, замок Св. Ангела, Рим

 Отправлено: 24.11.09 20:51. Заголовок: Секретарь был вполне..

Секретарь был вполне согласен с мнением своего господина - женщины папского двора производили удручающее впечатление своей навязчивостью и бесстыдством. Мустафа не был ни аскетом, ни евнухом, а потому время от времени снисходительно позволял дамам увлечь себя в укромное местечко. И все же ни одна не могла похвастать постоянной связью с настоящим турком - обычно двух-трех свиданий Мустафе хватало, чтобы пресытиться. Он был неизменно любезен и обходителен, а потому расставаться умудрялся как-то почти по дружески, если в подобном случае уместно это слово. Помимо всего прочего, Мустафа неизменно помнил о том, что за интересом к его персоне может скрываться попытка приблизиться к Джем-султану, притом не только ради того, чтобы потешить тщеславие.

- Воистину, господин прав - из того, что можно получить, просто протянув руку, уже ничто не достойно его вкуса, - улыбнулся он. - Грубая пища насыщает быстро, но так же быстро и приедается.

 Отправлено: 24.11.09 23:37. Заголовок: Джем, разумеется, до..

Джем, разумеется, догадывался, что у его секретаря есть свои маленькие альковные тайны; его не слишком интересовало, с кем и как тот проводит вечера, но ароматы притираний и страждущей женской плоти, которые тот приносил с собой, невозможно было не ощутить. Впрочем, даже если бы Мустафа и впал бы в ту же слабость, что покойный Мехмед, у которого, по слухам, был целый гарем из молоденьких мальчиков, шехзаде бы лишь пожал плечами: Вечный город был не тем местом, где удовлетворение подобной страсти вызвало бы затруднение. Сплетни, которые прислуга и сотрапезники доставляли любопытным и щедрым туркам в достаточном количестве, утверждали, что и сами ревнители христианской веры были не чужды этой склонности,- недаром подобный вид любви в Европе носил гордое название "итальянской".
Единственное, что некоторое время беспокоило Джема - как бы секретарь не оказался первым на тех скачках, в которых принял участие его господин,- но после нескольких ввчеров в доме Лючии Фальеро понял, что опасения напрасны: в том, что касалось женской прелести, их вкусы сильно разнились, и то, что воспламеняло шехзаде, у его наперсника вызывало лишь эстетическое удовольствие. И недоумение.
Возможно, именно в этой разнице темпераментов и крылась причина того, что двоим мужчинам удалось так много лет провести бок-о-бок, ни разу не перейдя друг другу дороги. И сейчас Джем имел все основания надеяться на то, что Мустафа не удивится его выбору, но и поможет ему привести свой корабль в желаемую гавань.

Ресницы принца медленно опустились - и трудно было представить себе более странное сочетание, чем эта нарочитая скромность взгляда и жадная, полная желания улыбка, появившаяся на его полных губах.
- А какую пищу предпочел бы ты, Мустафа?

 Отправлено: 25.11.09 19:42. Заголовок: Мустафа рассмеялся, ..

Мустафа рассмеялся, потревоженный кот у него на руках потянулся и устроился поудобней, укладывая подбородок на одно плечо мужчины, а заодно приобнимая его лапой за шею и вонзая когти во второе.

- О, я непомерно привередлив, мой султан! - заявил он, качая головой. - Прежде всего, я не люблю, когда до меня слишком многие совали руку в тот же казан с пловом, хотя и не требую права первым вкушать угощенье. Мясо должно быть нежное, но не слишком молодое, а на костях - достаточно мякоти, чтобы не раздирать рот, глодая мослы. Что до приправ, то соли нужно ровно столько, чтобы потом не хотелось утолить жажду первым, что придется, хоть бы это оказался и уксус. От чрезмерно острого у меня болит печень, а от пресного - сводит скулы. Пожалуй, я сластена, и все же не люблю, когда меда положено столько, что язык липнет к нёбу. Словом сказать, я уже давно пощусь и не ем вволю с полным удовольствием, но только насыщаю голод.

 Отправлено: 25.11.09 22:37. Заголовок: Слушая секретаря, Дж..

Слушая секретаря, Джем улыбался; опорная рука подогнулась, и принц мягко упал на ковер, чувствуя, как им самим овладевает смех - легкий и словно вскипающий в груди, каким он бывает после первых затяжек гашиша.
- Клянусь Аллахом! ты знаешь толк в приправах и пряностях, Мустафа! Но неужели тебе никогда не встречалось женщины, один взгляд который опьянял бы тебя, как виноградная кровь - столь же темный, и столь же запретный? Когда хотелось бы разорвать ее оболочку, как зрелый плод и пить ее сок, так же бесконечно, как тот греческий царь, что не мог насытиться? Когда каждое слово ее режет, как кинжал, и дурманит разум, подобно яду на его лезвии?
Казалось, собственные слова - или воспоминания - опьяняют принца. Его лицо изменилось, как бывает с человеком, охваченным желанием не менее мучительным, чем томление плоти - говорить о существе, чье имя ты не смеешь назвать, и чей призрак преследует тебя в тайных мечтаниях. Он рассеянно улыбнулся устраивающейся у него на груди кошке, и вновь запустил руку в ее белую шерсть,- но теперь эти ласки были лишь плохо скрытой заменой другим, о которых мужчина не может говорить вслух.
- Насытить голод,- глухо произнес шехзаде; похоже было, что фраза направила его мысли в новое русло.- Но достойно ли желать лишь короткого утоления? Может ли женщина дать мужчине что-то, кроме искушения найти земной рай между ее ног - и вечного обмана? Не за призраками ли мы гонимся в своей жажде, Мустафа?

 Отправлено: 26.11.09 17:40. Заголовок: - Востину так, мой г..

- Востину так, мой господин - как те, кто заблудились в пустыне, теряют рассудок от жажды и из последних сил ползут к миражу, - Мустафа ощутил перемену в настроении Джема и счел более уместным вернуться к прежнему рассудительному тону, отставив легкомысленную игру словами. - Голод тоже порождает обманчивые и опасные видения, потому я не считаю недостойным вкушать то, что посылает мне Аллах для ясности взгляда. Самое ценное, что видится мне в жещинах - это отдохновение, и если господин мой ищет пламя, чтобы очиститься от забот, я предпочту воду.

Мустафа говорил совершенно искренне - страсти, причиняющие такие душевные муки шехзаде Джему, были ему известны только как внимательному наблюдателю жизни и усердному читателю любовных стихов, но не как жертве неукротимого чувства, повергающего в муку и безумие.

 Отправлено: 26.11.09 19:48. Заголовок: - Дожди над лимузинс..

- Дожди над лимузинским замком слишком долго пытались остудить мою кровь, Мустафа,- пустым голосом произнес Джем. Его взгляд снова был неподвижно устремлен прямо перед собой, на сей раз - в невысокий сводчатый потолок комнаты. Казалось, что наследник Фатиха снова и снова пытается взглядом проникнуть за некий занавес, скрывающий его будущее. Он даже вытянул вверх узкую, сильную руку, на которой мускулы проступали, словно сплетенные из литой меди; мужчина прогнулся, как будто до цели оставалась несколько пядей, и он тщетно силился их преодолеть.
Кот, недовольный тем, что его живое ложе самовольно пришло в неугодное положение, поднял голову, недовольно косясь на шехзаде.
Рука Джема бессильно упала.
- Я знаю, что истинную мудрость Аллах посылает тем, кто умеет ждать, Мустафа,- поворачиваясь к товарищу и глядя на него туманными невидящими глазами, проговорил пленник.- И видит бог, я был бы счастлив, найдись в моем сердце столько умеренности, чтобы провести свою жизнь в уединении с книгами, без жалоб наблюдая, как рушатся вокруг империи и воздвигаются новые царства. Но как быть, если внутри меня - пламя, зажженное огнепоклонниками-персами; что делать, если седина в моих волосах, как первый иней, наполняет ядом мою кровь? Моему сыну сейчас двадцать лет... Вдумайся: двадцать лет, Мустафа! Ты помнишь, ведь еще вчера нам самим было по двадцать лет? И что останется, когда ангел смерти склонится к нашему изголовью с последним поцелуем? Эти стены? Черные рясы монахов? Пышные и однообразные дворцы, крепости, подземелья, по которым мы с тобой проносились, как тени, гонимые ветром? Или один-единственный рассвет под стенами Анкары, который мы встретили в седлах, обреченные на поражение, но готовые в тот миг променять вечное блаженство на краткий миг торжества? Ты помнишь этот день? Помнишь?!
Шехзаде приподнялся, вперив теперь уже сверкнувшие огнем восторга глаза в собеседника. Казалось, что он сбросил с себя десять лет; даже горькие морщинки у рта изгладились, и на губах Джема цвела безумная, славно напоенная сжигающим пустынным солнцем улыбка.
- Если бы мне сейчас дали на выбор: умереть со славой в тот день, или пройти заново весь тот путь, что бы проделали, от берегов Империи до римских холмов... знаешь, что я бы выбрал? Ты знаешь,- он вновь рассмеялся и упал на ковер, закрывая глаза.

 Отправлено: 26.11.09 21:47. Заголовок: Помнил ли Мустафа св..

Помнил ли Мустафа свои двадцать лет? Минувшие дни казались пригоршней песка, брошенной в лицо ветром, до рези, до слез запорошившей глаза - можно рассмотреть лишь смутные фигуры, но зато прочие ощущения сохранились почти пугающе острыми. Приплясывающий под ним жеребец, тяжесть шлема, с непривычки сдавившего виски, струйки пота, ползущие по спине и груди (и это больше страх, чем духота), раскаленный воздух, который можно резать саблей, и тягостное ожидание того мгновения, когда можно будет вверить себя воле Аллаха и превратиться в пешку на шахматной доске боя.
Да, он помнил. И хотя понимал, что возвратиться в прошлое невозможно, слова Джем-султана пробудили в нем ту почти кощунственную гордость, ту необъяснимую веру в победу, которая тогда вела их обоих... Джем все еще пылал ею, просто этот огонь теперь оказался под спудом, и лишь порой напоминал о себе вспышками, которых не видел никто, кроме верного товарища. "Изнемог я, сгорел - мое сердце, как пепел истлело", - этой строкой Мустафа в Бурганефе распростился и с поэзией, и с надеждой на возвращение, сделавшись с тех пор терпеливым, как Айюб, и косноязычным, как Муса.

- Я знаю, - промолвил Мустафа, невольно улыбаясь в ответ на смех Джем-султана. - Знаю и помню.


Скрытый текст

Стихи не мои, увы.

 Отправлено: 26.11.09 23:27. Заголовок: Вероятно, такова при..

Вероятно, такова природа дружбы: люди, открывшие близкому глубины своего сердца, напоминают соединенные сосуды, и правду говорят, часто мы делаем для других то, что не заставит для себя и пошевелить пальцем.
Подобно тому, как Мустафа в тяжелый час поддерживал присутствие духа в своем господине, делясь тем, чем наградила его природа - здравым рассудком - так и Джем, сам о том не задумываясь, излучал свет надежды для других, но только не для себя. Может быть потому, что собственный разум нашептывал ему предательские словечки о том, что им никогда не пустить коней вскачь по берегу Соленого Озера* и не упасть в поле тюльпанов, окружающих Бурсу, сейчас шехзаде готов был на все, чтоб убедить Мустафу, что это сбудется.
Пусть надежда эта была слишком слабой наградой за унылые дожди центральной Франции, но сейчас это была единственная драгоценность, не оплаченная золотом его брата.
- Баязид, я слышал, выказывает открытое предпочтение своему младшему сыну,- с непроницаемой улыбкой проговорил Джем, не открывая глаз.- Мой племянник, Селим, как говорят, очень недоволен отцовским выбором. Ему уже тридцать лет...- бровь шехзаде изогнулась, как буква "нун"**. Он не закончил свою мысль, но она явственно читалась в каждой черточке точеного, словно созданного для аверса монеты, лица.
- Может быть, стоит послать ему письмо или подарок, Мустафа?


Скрытый текст

* Озеро Туз в Конье. ** одна из букв арабского и персидского алфавита. Сравнение брови с ней - классический прием.

 Отправлено: 27.11.09 19:46. Заголовок: - Прекрасная мысль, ..

- Прекрасная мысль, мой господин, - Мустафа лукаво усмехнулся, - уверен, шехзаде Селим будет рад обрести в лице дяди доброго советчика и мудрого наставника, какого не нашел в своем родителе.

Предположение относительно того, что сын Баязида высоко бы оценил в качестве подарка из Европы флакончик кантареллы, о которой столько шептались в Риме, он мудро оставил при себе. Это было бы слишком прямолинейной шуткой, хотя наверняка и отвечало бы чаяниям Селима, достаточно зрелого, чтобы править, и слишком молодого, чтобы терпеливо ждать. А если бы в окружении шехзаде и впрямь появился некто, способный искусно разжигать в нем тщеславие, аккуратно подпитывать страхи и осторожно подводить к мысли об упреждающем ударе... Но это было почти недостижимо - старые связи на родине были утрачены едва ли не вовсе; одни умерли, другие перешли на сторону Баязида, а для подобного тонкого дела нужен был подлинный умелец.

 Отправлено: 27.11.09 20:30. Заголовок: Ресницы принца распа..

Ресницы принца распахнулись. Отвращения отразилась в чертах его лица: сейчас, наедине с другом, он не считал нужным скрывать мысли, которые, как предрассветные вихри по песчаным холмам, бродили в его голове.
- Люди - скверна и смрад перед Творцом, Мустафа; подобно стае гнуса, облепляют они все, в чем есть живая кровь, и алчность их не знает границ. Если бы Аллах даровал мне тогда победу, то что ждало бы нас на троне? Убить брата, его сыновей - моих племянников, моих внучатых племянников... Неужели отец желал мне подобной доли? Разве можно предстать перед Аллахом с руками, обагренными кровью тех, кто родился от семени твоего отца, вышел из утробы твоей матери? Если бы я увидел, что мои дети терзают друг друга, как дикие звери - разве не изошло бы сердце мое кровавыми слезами?
Шехзаде сел, придерживая свернувшуюся клубком на груди кошку. Животное, обрадованное было обманчивым покоем, обретенным возле горячего сердца мужчины, недовольно завозилось, когда Джем переложил его себе на колени. Голова царственнорожденного беглеца поникла, плечи сгорбились, как под грузом неизбывного горя.
- Все повторяется, Мустафа, все повторяется на этой земле. Опять два брата столкнутся с оружием в руках, друг против друга, опять один из них изберет себе удел живой смерти - или же будет обезглавлен на потеху площадной черни, под улюлюканье толпы. И я не устаю благодарить Аллаха, что он пронес эту отравленную чашу мимо меня. Мы узники с тобой, Мустафа, но перед лицом Всевышнего наши сердца отягощены лишь непокорностью, но не кровью. Думай об этом, когда сожаление о загубленной жизни вновь посетит твое сердце; напомни мне об этом, когда Джем, твой господин, начнет бредить земным величием.
Бледная улыбка появилась на его губах.
- Пусть лучше от меня останется горстка праха в чужой земле и несколько строк, чем пышная гробница в окружении многих тысяч могил тех, кто убит по моему приказу.

«Как много войск в сраженье я рассеял
И витязей львам отдал на съеденье!
О том, как встарь они со мной сражались,
В день жарких битв, спросите вы всех тварей
Их львов в Сою поверг я и оставил
В пыли земной на тех полях широких».*

Скрытый текст

* "Тысяча и одна ночь", глава "Ночь, дополняющая до пятидесяти"

 Отправлено: 30.11.09 09:55. Заголовок: Мустафа сцепил зубы,..

Мустафа сцепил зубы, представляя себе описанные принцем картины так ясно, будто видел их воочию. Хотел ли он победы над Баязидом? Полного и совершенного уничтожения всего, что было бы связано с ним? Человека легко уничтожить, вырвать его из жизни, как сорную траву с грядки, но останется память о нем, следы его деяний, ибо нет такого, кто не облагодельствовал бы хотя бы пса - костью... Можно сколько угодно поносить Баязида, но он правит османами уже не один год. Если бы им удалось сразу столкнуть его с престола, пока еще звенело эхо имени Фатиха, со словами Джем-султана еще можно было поспорить. Но сейчас было слишком поздно.

- Велик Аллах, - негромко промолвил Мустафа, склоняя голову и привычно заменяя обращением к Творцу собственные мысли. Так хочет Бог. Он один распоряжается жизнью и смертью, по Его слову цари возносятся и унижаются. Если им суждено возвратиться, так и будет.


Эпизод завершен